Таксисты его и слушать не хотели. Не открывая дверцы, а лишь чуть приспустив боковое стекло, заранее отрицательно покачивали они лакированными козырьками своих фуражек и, едва уловив, что надо ему ехать в поселок, молча давили на газ.
Он уже было примирился с тем, что уехать ему не удастся, как вдруг приметил под закрытым ларьком серенький, первого выпуска, «Запорожец» на рахитично подогнутых колесах. Стоял подле него угрюмого облика парень и с независимым видом поглядывал на снующий по площади люд.

— Ты залазь в машину и пригнись. Я счас,— сказал он Самошникову, когда тот приблизился к «Запорожцу».— Ты залазь, я счас...

Парень скрылся за ларьком, потом вернулся к своему колченогому автомобилю, втиснулся на сидение и, включив зажигание, обернулся к Самошникову.

— Тут где-то наш Анискин шустрит,— задумчиво сказал он.— Тебе куда рулить-то?
Они проскочили мимо веселой, с зелеными куполами, заново кра-шенной церквушки, мимо бревенчатого районного музея покорителей космоса, у входа в который торчала облупленная фанерная ракета. Пропылив окраинными улочками, выбрались к реке, миновали нависший над желтой водой мост, окруженную машинами будочку ГАИ на выезде, и тогда угрюмый этот малый посвободнее откинулся за рулем и закурил сигарету.
— Они меня прошлый раз тут на трояк наказали! — Он кивнул на будочку.— А сегодня, вишь, проскочили. Усек?

— Нет,— сказал Самошников,— не усек.
— Ну, и лады... Гони тогда червонец,— невозмутимо сказал шофер, протягивая крепкую короткопалую руку.— Они с меня — я с тебя... Усек?
Самошников отдал деньги шоферу. Тот небрежно сунул бумажки во внутренний карман пиджака, выплюнул погасшую сигарету и тотчас закурил другую.
— Чудной народ нынче пошел: грошей не считает,— с ленивым пре-восходством сказал шофер.— Раньше тут, по старым деньгам, пятерку до шахты брали. По-теперешнему выходит — полтинник. А разве сейчас тебя кто-нибудь за полтину покатит? Хрен в сумку! Усек?