— Не об этом речь, когда вас упрекают в неумении работать...
— Да, понимаю. Может, не все получается, но теперь я знаю, как надо работать... Я вспоминаю один случай...

Мамонтов внимательно посмотрел на Шаляпина: опять что-то новое открывалось в этом, казалось бы, наивном молодом человеке.

Федор Шаляпин много думал о предложении Мамонтова, поражаясь могучему напору этого человека. В первые же дни близкого знакомства с Мамонтовым Шаляпин почувствовал, какая всесокрушающая энергия таится в этом человеке, успевающем одновременно делать столько дел... Человек огромный, могучий, сильный, властный...

— Таких условий нет нигде в мире, а я попробую создать их в нашем театре.
— Да я здесь почувствовал себя человеком, товарищем! Все друг другу стремятся помочь... Я даже кое-что записывать стал, — смущенно признался Шаляпин.

— Понимаю, Савва Иванович, что случай редкостный... Но как бы не остаться у разбитого корыта. Уж больно намыкался, настрадался... И там, в императорском-то, работать не хочется, много зависти там и чинопочитания, а я этого не переношу... Однажды режиссер сделал мне замечание за то, что я в Новый год не съездил к директору и не расписался в «книге визитов». Но разве не унизительно выражать почтение начальству через швейцара? Есть и другие мелочи быта в нашем театре, которые просто тяготят меня... Артист должен быть свободным, независимым. Только тогда он что-то сделает свое...

Шаляпин, вспомнив прекрасные дни в Нижнем Новгороде, посмотрел на Мамонтова, отвернувшегося от него и словно бы не замечающего его взгляда. Плотный, среднего роста, в черной круглой шляпе на лысоватой я круглой голове, Мамонтов выглядел типичным купчиком средней руки. В Но вот он повернулся к Федору — и пытливый, тяжелый взгляд черных 2 под густыми бровями глаз словно пронзил Шаляпина. Без всяких церемоний хрипловатым баском он произнес: